Старинная улочка Старого города и многим известный адрес: Кичик Гала, 84… Дверь, которую можно открыть практически в любое время, а переступив порог, оказаться в доброй творческой атмосфере. Здесь все «дышит» уютом и теплом. Здесь мое самое любимое место отдыха. Сюда я прихожу, чтобы побыть наедине с мыслями или же просто подышать смешанным ароматом чая с чабрецом, приправленным тонким пряным запахом красок…
Хозяина этой мастерской я знаю, казалось бы, всю сознательную жизнь. Многое переговорено с ним, а иногда красноречиво смолчено…
Это интервью для меня признание в любви Другу и Человеку. Я обожаю быть свидетельницей рождения его картин, не похожих по стилю и направлению, меняющихся с годами, но всегда несущих Любовь. Он сам похож на свои работы – стремительный и созерцающий, любящий яркую шутку и неторопливое рассуждение, умеющий подарить то, зачем я часто прихожу к нему – внутреннюю гармонию. И остающийся открытым не смотря ни на что, целостный и многоликий Али Шамси…
А.Ш. Часто художников «загоняют» работать в одном направлении. Ведь нельзя отрицать, что есть канонное искусство. И в случае, чтобы художника узнал весь мир, необходимо жить по этим канонам. Надо прислушиваться к мнению людей, которые непосредственно заняты в мире искусства, в том числе и тех, кто «продвигает» художников, представляя их работы широкой публике. Как бы странно ни звучало, но только за дверями мастерской художника «делают» художником те, кто заинтересованы в его работах. А в ее стенах он простой творец. Именно там его мир, в который практически никто не допускается. Правда, не стоит забывать, что сам интерес промоутеров, порой, может быть ориентирован на сиюминутность момента.
Ты хочешь сказать, что если художник не вызывает интерес…
…он становится великим после смерти! Или же его делают таковым. Давай не будем далеко искать. Возьми того же Рембрандта. До тех пор, пока он придерживался канонов, его полотна пользовались большим спросом. Но лишь стоило начать работать в собственном поиске, отличном от привычного публике, как посыпались так называемые «провальные» картины. Тот же «Ночной дозор» – предвидение будущего стиля, а ведь долгое время был незаслуженно критикован, что повлекло финансовый крах успешного и востребованного до того момента мастера.
В моей жизни тоже был момент выбора, когда в 1998 году на проходящей в Дрездене выставке моих работ мне поступило весьма заманчивое, с материальной точки зрения, предложение. Но принять его означало отказаться от себя самого, ограничиваясь определенными рамками-канонами. А я живу чувствами! Из каждой поездки я «привожу» эмоции, которые впоследствии трансформируются в краски, новые линии, мазки… Я начинаю видеть что-то иначе. Открываю до того мною неиспользованную технику. Да и как буйство тонов можно «загнать в ограниченность»? Пусть даже ради домика на островах!..
Мне всегда импонировали твои разные направления от одного имени.
Меня всегда этот момент волновал. Но однажды во время открытия выставки в Париже ко мне подошла французский эксперт (если мне не изменяет память, сотрудничает с Лувром) и сказала: «У нас считают художником того художника, который может реализовать свои работы. Ты счастливый человек. У тебя есть направление для души, ее состояния и ее криков, и «на бензин». И умение работать в различных направлениях в нашем творческом мире вполне естественно». Не буду скрывать, но хочу, чтобы такое положение вещей длилось максимально долго.
Не буду лукавить, что приятно, когда ты делишься со мной своими новыми работами. Но часто ловлю себя на мысли, что с огромным интересом увидела бы твои глаза, когда ты работаешь над своей «важнейшей», опять-таки на тот момент, картиной.
Я бы сказал, беспокоит. Это случается не чаще пары-тройки раз в году. Те самые – крики души… Иногда те, кто знакомятся с работой, созданной в подобном состоянии, расспрашивают о том, что изображено. Но как я могу дать абсолютно четкое определение? Невозможно словами передать «нахлынувшее и захватившее». Другие работы, где есть элемент «выпендриваюсь», объяснимы, потому что в них технически выверенные тонкости, что не снижает их значимости в моем творчестве. Но те, что несут состояние души, повторить уже не получится. Дух – Взрыв!
Сегодня утром, стоя возле палитры, поймал себя на мысли, что каждый из нас есть тюбик с краской. Вот они нетронутые, совершенно новые, но стоит дать им дыхание жизни, слегка надавив, и они покажут себя изнутри: цвет, плотность… И во взаимодействии с другими они начинают некую игру. Страшно, когда тюбики не выжаты. Значит, не все высказали и где-то замолкли на полуслове. Главное, чтобы не засохли… Но благодаря нескольким «говорящим» создается картина. Также и люди, именно объединяя усилия, могут создавать что-то важное и интересное. Однако здесь есть момент того, кто держит в руках эти тюбики!..
Но ты индивидуалист!
Я родился таким! Будучи наедине с самим собой, я больше понимаю и чувствую. Моя свобода – важная часть меня. В любой момент, по зову души и сердца я отправляюсь в том направлении, где чувствую необходимость находиться в данный временной отрезок. Да и просто посидеть на берегу моря, пообщаться с ним. Многие из нас частенько говорят, что смотрят на море. Ошибаемся! На самом деле мы смотрим внутрь самого себя, потому, что море располагает к единению человека. И даль, которая не скрыта никакими препятствиями, лишь открывает дорогу к глубинам человеческой души. Море – это зеркало нас самих. Я счастлив, что мне удается жить вне рамок общепринятых взглядов. Я ветер пустыни.
Пустыни или моря?
Скорее всего, пустыни. К морю обращаются многие. А часто ли мы идем «прикоснуться» к пустыне? Она же несет в себе элементы опасности: солнце, жара, отсутствие воды, песок, бьющий в глаза.
А горы? Они герои твоих работ.
Это совсем другое! И путать их с чем-то? Боже упаси! Горы – это объятия огромной силы. Горы никогда не позволят тебе неконтролируемого полета. Непременно будут возникать препятствия. Моя любовь к горам читается в каждой работе, что посвящена им. И знаю, что умру в горах, став частью их мощи. Там я родился, туда я и уйду. Кто создает, тот и забирает. Это точно!
Ты редко выставляешься…
Я никогда ничего не планирую! У меня все спонтанно. Даже «общение» с холстом происходит так же. В основном, художники перед началом работы проделывают нечто, предварительно напоминающее «пристрелку»: начальный рисунок, потом составляют композицию, подбирают палитру, переживают сюжетную линию… И лишь после этого переносят на холст и четко знают, где и что должно быть. Я же – все с точностью до наоборот.
Помню, помню!.. Я свидетельница, как на одном и том же холсте один сюжет трансформируется по мере твоего «пережевывания», и конечный результат совершенно иной, разительно отличающийся от первоначального.
Помню, один из моих добрых друзей часто подолгу стоял перед моими работами и разглядывал палитру, пытаясь «вывести меня на чистую воду», так как ему казалось, что краски я смешиваю где-то вне зоны его зрения. Но ты же сама видела, что я «как на ладони». Каков я, такова и моя палитра.
Отсюда, если внимательно присмотреться к краскам, то можно понять, что ты чувствовал, когда клал их на холст?
Совершенно точно! Палитра – это зеркало художника. Она отражает все нюансы его существа. Не зная вкуса краски, сложно будет написать «живую» картину. Раньше были акварельные краски, выпускающиеся в Ленинграде, на основе меда. Я так любил их пробовать буквально на язык. Мне тогда часто доставалось за подобное. Я делал в день до шестидесяти акварелей, но съедал гораздо больше, чем использовал по назначению.
Ты всегда шел наперекор всему и всем, включая учителей.
Всегда! Как я вообще стал художником?!
Не стоит скрывать, что художник – тот человек, который всегда должен чувствовать любовь. То, как о любви говоришь ты…
О, да!!! Это весьма серьезно. Отвечаю головой за свои слова, что в мире, наверное, нет лучшего создания, чем Женщина. Поверь. Они сродни нефти, которая есть источник нашей каждодневной жизни. Также и Женщина, которая может сделать из художника Гения, или Меджнуна, мучающегося всю жизнь. Но лишь время покажет, кто счастливее. Хотя оба будут востребованы однозначно. И лучше женской верхней части тела природой не придумано. Хотя, рассматривая наскальные рисунки, понимаешь, что тогда не особо заморачивались деталями. Мы же, спустя тысячелетия, стараемся передать каждую линию и изгиб женского бюста. До сегодняшнего дня никто не может представить Канон! Каждый из нас, художников, будет искать и представлять в своем творчестве женскую форму. Потому что она меняется, становится шире или уже, дает столько энергии, что мы все до последнего часа не сможем выложиться в собственном видении Ее. Горе художника в том, что когда он видит эту Красоту, он переводит ее на холст. Но!.. Есть физические силы, когда даже в семьдесят лет художник продолжает знакомиться с тюбиками, кисточками, краской, палитрой, холстом, подрамником… Но это своего рода эстафета от одного к другому. Поверь, чтобы абсолютно передать визуальную картину через холст, художнику понадобится чуть меньше десяти тысяч лет. Именно такой временной отрезок сольет воедино глаз и руку художника. Казалось бы, только налажен тет-а-тет с холстом, а земная жизнь уже подошла к концу…
Из моих «заметок на полях»: «Первая и Единственная женщина художника – это холст…»
Конечно. Кстати, весьма часты случаи обид со стороны представительниц прекрасного пола, что практически львиную долю времени художники посвящают холсту. Мне всегда была интересна жизнь мужчин вне мира искусства. Сколько они испытывают в обыденности… Та же любовь проистекает иначе. Как-то даже серьезно на достаточное время задумался, а почему у меня чувство любви разительно отличается от пoдобного у моих друзей. И понял простейшую истину – изменять холсту невозможно! Он для меня абсолютно все! Сначала я люблю холст, и лишь только после него идет все остальное.
Стоя перед чистым холстом, ощущаешь ли ты себя Создателем?
Ты знаешь, ощущение белого пространства ни с чем не сравнимо. Сидишь перед ним и смотришь. Вдаль или вглубь?.. Но это лишь тогда, когда совершенно один. И начинаешь понимать, что в этом белом пространстве ты создаешь планы: первый, второй, третий и т.д. Это такое состояние… Словами передать практически невозможно. Публика, что приходит в музеи и стоит перед готовыми работами, по-настоящему обделена. Ибо ощущение «художественного полета» известно только автору.
Когда ты начинаешь делать «первые шаги» по холсту, в твоих глазах появляется нечто, приближающее тебя к Нему. Я наблюдала это…
Согласен с тобой. В Гималаях я понял – что есть треугольник. В моем случае, треугольник – это сам Али, его душа, его тело. Это Код. Когда три стороны вместе и к ним присоединяется холст, проявляется состояние, которое сложно описать. Его можно только прочувствовать и жить в нем. Я, как человек по имени Али, перестаю существовать, а перед холстом нечто, что создает отдельный мир в его рамках. Признаюсь, что, глядя на результат, вышедший из-под кисти в таком состоянии, случается, не верю в собственное авторство. А что скрывать, я и сам бы хотел посмотреть на себя со стороны в моменты создания абстрактных вещей, не поддающихся последующему «плоскому осмыслению». Но подобные состояния случаются редко. После сильной серии написания ряда картин, что впоследствии были представлены в Париже, пока это «сумасшествие» исчезло так же, как и появилось. Может, надо дождаться Музу?..
Не скромничай! Недостатка во внимании этой капризной Дамы у тебя нет! Даже если ее нет в природе, ты обязательно ее придумаешь…
Точно! Примерю на себя образ дона Кихота из Ламанчи, «нарисую» Дульсинею в собственном понимании и представлю ее миру!
Мне нравится эта твоя черта – умение делиться. Ты любишь дарить окружающим собственное ощущение мира. Кроме того, любишь быть в окружении людей.
Так и есть. Мое счастье в том, что я общительный человек. Дверь моей мастерской всегда открыта. И в процессе работы случается, что зашедшей на тот момент Даме, вызвавшей в моем существе отклик, предложу взять в руки кисть и присоединиться к работе над картиной. Но только не мужчине! Обернись и увидишь работу, в линиях которой только сегодня оставили свои «отметины» несколько девушек. И как интересно наблюдать со стороны, когда далекий от художественного мира человек подходит к холсту. Из кинолент многие вынесли, что холст – это нечто освященное. И получая кисть в руки, девушка теряется, но сделав пару штрихов, буквально втягивается в процесс. Вот что значит, как мы далеки от общения друг с другом. Настолько мы «забиты» бытовыми и сопровождающими их проблемами, что когда человек подходит к холсту, то в тот момент он снимает с себя этот «рюкзак», откладывая его в сторону, становится, наконец, самим собой. Уточню, в моем случае, к картине приглашаю только женщин, а значит, имею возможность наблюдать, как они «распускаются», словно цветы в солнечных лучах. Банально звучит, но иначе-то не скажешь.
Но ведь и ты время от времени «сбегаешь» куда-нибудь. В последний раз вообще отправился в Гималаи… Вершины, которых покорял босиком.
И здесь «сherchez la femme»! Одна из моих приятельниц как-то сказала, что в Старом городе столицы Азербайджана есть художник, который Гималаи пройдет без обуви, там, где это будет возможно. Конечно, исключая, когда быть босым просто невозможно. В один из дней раздался звонок, и меня буквально поставили перед фактом путешествия в Гималаи. И моему счастью не было предела. Это было скорее паломничество, чем путешествие в горы. Я оказался в таинственном мире, куда Господь пускает не каждого. Мир борьбы с самим собой, с тем, что накопилось за долгие годы, и багажом, что я собрал к тому моменту. Там начался новый цикл моей жизни. Во-первых, это отношение к своим картинам. Восприятие собственной мастерской было кардинально изменено, до такой степени, что, вернувшись в Баку, я избавился от многого, с чем не мог расстаться на протяжении долгого времени. Во-вторых, произошли внутренние изменения, сделавшие меня более спокойным. Не скажу, что изменилось что-то в искусстве. Нет! Больше еркнуло внутри.
Ты повзрослел?
Нет… Я вряд ли когда-нибудь повзрослею! Может, это влияние пространства, среди которого проходит твой путь в 170 километров, которого по возвращении в город не хватает. Даже пытаясь «расширить» мастерскую, выбелил стены. Стараюсь поддерживать постоянную чистоту, что не особо свойственно помещению, где «обитает» художник. Но точно поменялась палитра! Появились другие тона и полутона, тени и полутени. Но, думаю, и это пройдет… Это этапное состояние, которое я вынес из Гималаев. Словно маленький ребенок, увидевший разноцветье, поразившее его воображение. Отпечаток, безусловно, отложился. Я сделал семнадцать работ…
Скажу больше. Я стал уважать собственное тело, которое не подвело в столь сложном путешествии. Не сочти меня не в себе, но иногда душа, шествующая рядом с телом, подзуживала бросить его и слиться с природой. Но мое тело было сильным и смелым до конца.
Скажу, что очень часто я видел, какой вызываю интерес у местного населения. Проходя через небольшие поселения шерпов, замечал, как многие бросали свои занятия и, показывая на меня пальцем, кричали что-то созвучное моему имени. Лучше бы я не спрашивал перевод!.. Оказывается, на местном диалекте это означало «самый маленький». И относили его в мой адрес, потому что я шел босиком и в шортах, как ребенок.
Может, именно им ты и предстал в глазах местных жителей?
Вполне вероятно. Просто борода раньше времени выросла, а так я все также озорничаю. Мне интересно все. Например, недавно совершил поездку к грязевым вулканам Хызы. Среди леса небольшая лунка, привлекшая мое внимание. Хорошо, что для начала я решил опробовать глубину одной ногой. Поняв, что ее мне явно недостаточно, не поленился и приволок сломанное дерево около семи метров в длину. И отпустил его в скворчащую лунку, которая благополучно его поглотила. Мне стало страшновато, но! Я же творчески вижу мир и решил из того, что «выплевывает» вулкан, создать что-то. Так, недалеко от него теперь есть фигура женщины. А потом представил, как к моей скульптуре отнесутся ученые (в случае, если она сохранится до той поры). Ведь еще примут природное авторство…
«Отличился» и в Гобустане, где решил «помочь» природе. Там ведь также есть грязевые вулканы, но «степенные». Они с этакой ленцой булькают, порой «застывая пузырем». Мне же неймется! Нашел такой «задумавшийся» и чуть ниже него, в метрах трех, начал копать, пока не произошел импровизированный взрыв. И я, по уши в естественной природной грязи, счастливый, под хохот окруживших друзей, сказал: «Али родился!». Вот такой я озорной… Люди, если увидите огромную лужу, знайте – моя работа.
Скажи, ты бы хотел, чтобы твое имя осталось и через сто лет, и через двести?..
Никто не может сказать, что таковое обязательно случится. Только время… Опять-таки, обратимся к ныне великим: да Винчи, Рембрандт, Микеланджело, Рафаэль и т.д. Но ведь были и другие, которые также что-то создавали и были, вполне вероятно, замечательными людьми. Но Его величество Время оставляет лишь тех, кто, с его точки зрения, имеет «вес». Давай на чистоту – я живу мгновением. Один из посетителей как-то спросил, в чем для меня счастье. И ответ надо было дать не задумываясь. Мой ответ был весьма прост: «Счастье для меня – каждый день заключать контракт с днем». Нет ничего важнее, когда получаешь возможность прожить еще один день. А планировать?.. Это не по мне. Думаю, пока будет жить моя мастерская – меня не забудут.
Тебе нравится, что тебя любят?
Женщины?
О них говорят твои картины! Я о другом!
Если серьезно, то пока есть очаг, будет память. Смелое сравнение, но Храм огнепоклонников притягивает к себе именно из-за очага. Я говорю сейчас об огне, вокруг которого выложена небольшая стена. И все будут в курсе истории вокруг этого очага, но огонь есть связующее этой стены.
А может быть, огонь – это ты?
А кто его знает?! На сегодняшний день я – охранник этой территории. Я не знаю, как сложится ее судьба дальше. Буду себя хорошо вести, дети создадут музей. А вообще, смерть для меня некая игра. Но она меня тоже любит. Это мы из нее сделали страшилку, а на самом деле, она добрая. Просто работа у нее такая – забирать нас. У каждого есть своя миссия, включая людей и Силы, что пронизывают этот мир. Не смейся, но они с нами разговаривают. Знаки, в которых они показывают варианты, окружают повсюду. Часто ли мы на них обращаем внимание? А обратив, какое решение примем?
