- В вашей жизни был период, когда вы жили в Словакии. Почему именно там?
- Для того, чтобы ответить на этот вопрос, мне придется чуть-чуть рассказать предысторию. Скажу больше, поделюсь очень личными переживаниями. Мой брат вот уже десять лет как пропал без вести. Этот человек был… Хотя знаете, я говорю «был» и тут же останавливаю себя. Не могу, не люблю и не хочу говорить о нем в прошедшем времени. Я думаю, где-то он есть. Поэтому – пропал без вести. Он удивительный человек. Помимо того, что мы братья, мы с ним большие друзья. В Баку он поступил в университет на факультет геологии. Начав учебу на дневном отделении, немного позже он перевелся на заочное и уехал работать в Арктику. Он был такой романтик, не мог сидеть на одном месте. А пробыв там год, ему очень захотелось работать в органах внутренних дел. И когда он пытался реализовать свое желание, ему предложили еще год проработать на Севере. Брат согласился и спустя год поступил на юридический факультет Тюменского университета. Таким образом, он получил параллельно два образования. Потом он работал в уголовном розыске, где отлично себя зарекомендовал. К тому времени, когда советская власть постепенно начинала «трещать по швам», брат был уже следователем по особо важным делам Уголовного розыска РСФСР. Был самым молодым и первым президентом футбольного клуба «Геолог Тюмень». В тот период, многие уголовные дела не доводились до логического конца. Вот эта «по швам трещавшая власть» ненавязчиво попросила его не вмешиваться в определенные расследования, во благо собственной семьи. Тогда брат бросил все и уехал в Париж, где прожил три года. Потом бизнес привел его в Словакию, которая ему очень понравилась.
И вот когда у нас начались некие «события», когда не стало творчества, не стало дома, куда можно было пойти, театр бездействовал. Из моего любимого театра «Юх» я ушел в силу возраста. Кинопроизводство остановилось. Я впал в дикую депрессию. И вот тогда мой брат буквально утащил меня в Словакию. Таким образом, съездив туда раз, и два, на третий - остался там. Возможно, мне тогда хотелось убежать от себя, от депрессии или от хаоса, не знаю. Все-таки, мы, люди искусства, в какой-то момент бываем не то, что слабоваты, а просто теряемся перед лицом глобальных перемен. Признаюсь честно, что не люблю революций. Потому что революция — это разрушения. А это мне претит. Возможно, потом начинается выстраивание некоей своей идеологии. Но сама по себе революция сносит все на своем пути. Я не люблю революцию! Можно даже сослаться на знаменитые строки «…до основания, а затем…». Мне же очень сложно пережить этот период «…до основания». Что там будет «…а затем» - еще неизвестно. А в момент своего развития революция уничтожает так многое: и интеллигенцию, и быдло – все подряд. Я воспринимал это очень болезненно. И с радостью откликнулся на предложение брата сменить место жительства до того момента, пока ситуация в Азербайджане не прояснится и я не пойму, как жить дальше. Я переехал в Словакию и прожил там почти девять лет. Вот, так сказать, моя словацкая эпопея.
- Чем занимались в тот период?
- В Словакии я был вице-президентом фирмы «Марат ЛТД». Даже не знал, что это такое и «с чем это едят». Был им, правда, без права подписи, но чувствовал себя как бы при деле. Потом, спустя много лет, я понял, что никому не был нужен в этой должности. Ведь «ЛТД» во главе с президентом Маратом свое дело знает. А мне он просто дал шанс почувствовать свою необходимость, но я осознал, что это не мое, конечно. И вернулся обратно. Но это уже другая сказка…
- Неужели вся жизнь — это сказка?
- Вся жизнь сказка! Кино – сказка, театр – сказка… Даже то, что мы живем на этой земле, тоже сказка. Докажите мне, что это не так! Это все иллюзии. Даже наш разговор в данный момент – тоже иллюзия.
- Нет, неправда!..
- Правда, правда… Однажды Омар Хайям поднял палец вверх и сказал:
Что там, за ветхой занавеской Тьмы,
В гаданиях запутались умы.
Когда же с треском рухнет занавеска,
Увидим все, как ошибались мы.
«Реалии» — это нечто другое.
- А разве человек не создан для того, чтобы уметь ошибаться?
- Я песчинка, и как я могу оспаривать изреченную вами мысль? Ошибаться… Я не знаю вообще, что означает понятие «ошибаться», когда существует столько сказочного вокруг нас. И то, что мы есть, в этой реальной жизни, в которой наши извилины о чем-то могут думать, вряд ли может существовать понятие «ошибка». Мы можем ошибиться, если вместо того, чтобы написать «пОкой», напишем вдруг «пАкой», например. Так мы можем ошибиться. А вот о той форме, о которой говорите вы, ошибки не было и не может быть. Все это очень рационально, целеустремленно, логично…
- То есть сейчас вы можете сказать, что все, что происходило и происходит в вашей жизни – это логично. Что именно так оно и должно было быть.
- Безусловно! Никакой ошибки! Этого быть не может! Не бывает в этом мире ошибок. Конечно, мы, а в частности я, делаем все осознанно. Только почему я думал, что в тот или иной момент делаю все верно, вот это другое дело. Приведу пример. Буквально накануне нашей встречи я поступил очень неправильно. Я, моя супруга и ее подруга с ребенком, возвращались с дачи. Я был за рулем. Один таксист очень в грубой форме перерезал нам дорогу раз, потом второй раз. Потом рукою показал жест, смысл которого трактуется определенным образом. Так вот я умышленно, очень умышленно, погнался за ним. В тот момент я забыл о том, что в машине находятся женщины и ребенок. И то, хотя бы, что не отношусь к той «элите», которая может позволить себе такие выходки. А отношусь к элите, которая называется «интеллигенция». И не имею права позволять себе какую-то расхлябанность (верное ли тут определение?). В конце концов, я догнал этого таксиста, перерезал ему дорогу, заставил остановить машину и подошел к ней. Так этот водитель, с вальяжностью опустив стекло, хамски сказал мне: «Nə olub, ağsaqqal?». Я попытался объяснить ему его грубое поведение на дороге, но он вновь мне нахамил. И вот тут я врезал ему. Простить себе не могу этого своего поступка. И вот до утра я мучаюсь, даже сейчас меня гложет стыд, что я ударил человека. Ударил по челюсти. Правда, после этого он признался, что узнал меня, а я предложил ему, что он может где угодно, когда угодно, найти меня и доказать мою неправоту в этом инциденте. И вот сегодня утром я осознал, что был не прав, хотя вчера я был абсолютно уверен в своей правоте. Ведь что бы там ни было, я подверг опасности сидящих рядом женщин и ребенка, я повел себя на глазах этих людей ужасно грубо и невоспитанно, если так можно сказать. И потом, я поднял руку на человека, который, наверное, был моложе меня чуть ли не вдвое. И все это меня сейчас мучает. Поэтому в жизни нет ничего ошибочного. Нет ошибок в жизни, все, что мы делаем - закономерно.
- Не боюсь показаться циничной, но не соглашусь с вами. Жизнь сложилась так, что на поверхность поднялась «грязная пена», которая активно вторгается в наш мир.
- Я знаю, что в обществе произошли, к сожалению, некие сдвиги. Многое стало с ног на голову. Однако это не снимает ответственности за собственные поступки. Нельзя идти на поводу у предложенных обстоятельств. Необходимо всегда помнить, кто ты такой и как тебя воспринимают окружающие. Беречь собственное имя. Это очень важно.
- Один мой друг, музыкант, учил меня, что в разговоре стоит прислушиваться не к словам, а интонациям...
- Очень точное определение. И в моей жизни бывали моменты, когда мне приходилось произносить какие-то речи. Я обращал внимание на то, что порою мог нести какую-то ахинею, но все слушали это с интересом. Через определенное время, я спрашивал – ну как? Мне отвечали, что я говорил что-то гениальное, но что именно - запомнить не удалось. Я понял, что интонация – это когда ты очень правильный, когда нет нужды в словах, чтобы донести до слушателя ощущения своей души. Интонация – неприкрытый голос сердца.
— Вот и я, прислушиваясь к вашим интонациям, отмечаю, что они у вас такие родные, но в то же время…
- Я не отношу их к бакинским в силу того, что я очень часто снимаюсь в России, в частности в Москве, где меня принимают за своего. То есть у меня нет ярко выраженного акцента, конкретного бакинского, скорее, он российский. Некоторые удивляются сему факту.
- Разница между актером и артистом.
- Меня в детстве называли артистом. Скорее всего, это нечто святое и большое, а потом это начинают как бы принижать, относиться к этому как к чему-то мелкому. Это исходит, наверное, отсюда. Есть фильм Иштвана Сабо, повествующий о судьбе актера, который, пресытившись театральными условностями, захотел более сильных впечатлений. В погоне за ними герой картины начинает сотрудничество с нацистами, как бы продает душу Третьему рейху, так как жажда славы сильнее ненависти к захватчикам. Потом же он понимает чудовищность своего шага. В этой картине есть момент, когда герой находится на сцене, резко со всех сторон на него «льется» яркий свет. Его словно предают огню. И вот тогда он кричит в зал: «Я всего лишь артист! Я всего лишь артист!» Хочется сказать: ну и оставайся артистом, занимайся своим делом и не лезь в политику! И потом, испокон веков, людей сцены воспринимали как шутов. Может быть, сейчас начинается возвращение к первоначальной форме. И сегодня многие любят какую-то свою вечеринку «украсить» именитым гостем, приходящим по первому же звонку. И неважно, кто это будет: певец, певица, артист…
- Вариант «свадебного генерала» ?..
- Нечто в этом роде. И вот в процессе веселого застолья приглашенный порою попадает в ситуацию, где он просто обязан развлекать собравшихся. Видя это, я всегда вспоминаю слова своего учителя: «Достоинство, достоинство, достоинство!» или «Личность, личность, личность!» И спустя много лет я понимаю, что все-таки достоинство и личность не приобретаются. Это или есть в тебе генетически или его просто нет. Наверное, в этом я вижу разницу между артистом и актером, хотя если говорить грамотно – артист.
- Когда слышишь, как вы оперируете такими понятиями, как школа, учитель, становится немного грустно. Сегодня это практически сошло на нет.
- Наверное, это выглядит несколько старомодно. В связи с этим я вспоминаю эпизод, случившийся в день моего рождения. Среди поздравлений, присланных мне в виде SMS- сообщений, было одно весьма интересное. К словам поздравления было добавлено «…и помните, что вы очень талантливый, и мы, журналисты, вас очень любим». То есть весь этот мессаж был как бы напутствием непременно помнить, что я такой, такой, такой… И когда я узнал, что отправителю всего 22 года, мне осталось только усмехнуться. Нет, конечно, я поблагодарил за поздравления, но поставил его в известность, что учитель у меня уже есть. Вот такое нынче поколение, ни с чем не сравнимое.
- Ваша последняя работа в картине «Судьба государя» - словно акцент завершения некоего этапа жизни. Словно все эти годы вы шли к этой роли.
- Я попробую разъяснить. У нас в Азербайджане существует некий стереотип: если ты государь, то обязательно должен отвечать каким-то критериям. То есть должна быть определенная манера поведения и речи. Нет. Государь может выглядеть просто, главное, чтобы он был им внутренне. Я умышленно, по договоренности с режиссером, лишь однажды надел царский головной убор, в сцене подписания официальных документов. Так сказать, для придания официоза происходящему моменту. А в течение всего фильма, мой герой старался быть менее «небожителем», подчеркивая свою принадлежность к народу и свое служение ему. И я считаю, что это здорово. Другое дело, что картина, конечно, могла бы быть и совершеннее. Но тому помешали внутренние процессы – ушел режиссер, и заканчивать картину пришлось продюсеру, мне и оператору. Я знаю, что там многого не хватает, к сожалению. Если бы режиссер остался, то его профессионализм позволил картине выглядеть по-другому. Подчеркну, что наш режиссер – умница. Он мог бы довести ленту до ума и придать ей концептуальную завершенность. К сожалению этого не случилось, но, во всяком случае, я считаю, что свою работу сделал очень честно, настолько, насколько хотел.
- Именно честно. Спустя время, узнав о перипетиях в процессе съемок, испытала удивление, что картина вообще состоялась…
- Следует также учесть, что я параллельно работал буквально с каждым актером, занятым в съемках. Я объяснял, как надо выстраивать линию роли, как надо работать в кадре, учил взаимоотношениям на съемочной площадке… При этом не забывал и о своей роли, которая была серьезной. Поверьте, это было очень тяжело.
- Вы сыграли всех героев одновременно и по отдельности, что чувствуется при просмотре картины.
- Да. Можно даже заметить, что манера игры всех ребят была слегка схожа с моей. Приятно осознавать, что мои усилия и мой труд не прошли даром. Вспоминаю работу с нашей молодой актрисой: в течение четырех месяцев она училась смотреть в камеру. Талантливая девочка, в то время была второкурсницей, но перед камерой пасовала.
- А что такое камера? И страшно ли смотреть в нее?
- Камера? Камера — это, наверное, то самое подлое око (в хорошем смысле), которое видит то, что ты не можешь сказать словами. Вот эта камера без слов, без мысли так подглядывает и проецирует на экран людям – смотрите, смотрите в его нутро, смотрите его глубину, его личность…
- Как бы заглядывает в замочную скважину?
- Ну, это не совсем то. В том, что вы назвали, есть элемент подглядывания. А камера откровенным, открытым оком смотрит и грозит: «Не становись под мой ракурс. Я все вытащу из тебя». Если ты готов – то идешь и становишься перед этим оком, бросая ему вызов: «Снимай, смотри!»
- Чувство обнаженности?
- Чем больше ты будешь бояться, тем больше твоих недостатков это око будет обнажать. Если же ты уверен в себе, если ты спокоен, это око, в конце концов, признается: «Знаешь, что, уйди из моего ракурса. Ты мне не интересен!» Либо оно отвернется само. Так вот я понимаю камеру.
- А вы камеры не боитесь?
- Нет, я люблю камеру. И очень дружу с ней.
- Фахраддин Манафов даже в образе отрицательного героя - тот артист, которому веришь.
- Нет отрицательных персонажей. Есть люди, по-другому смотрящие на мир и на все происходящее в нем. Они иначе воспринимают те или иные жизненные обстоятельства. В одном из отечественных телевизионных сериалов мне довелось сыграть такого человека. Отображая его внутреннюю сущность, я делал ставку на непредсказуемость его действий. Зритель не должен был просчитать героя за несколько секунд. Впрочем, это относится и к другим кинематографическим работам. В каждой из них я старался показать героя изнутри, его сущность, даже изнанку. Видимо, у меня получалось.
- Откуда берется эта сила?
- Из моего внутреннего мира. Каждый раз я выплескиваю свои эмоции, свои чувства…
- За столько лет артистической карьеры не обмелел ли источник?
- Нет, что вы! Наоборот, с прожитыми годами даже стал глубже. Появились новые краски, ощущения, новое осмысление. Артист никогда не перестает учиться. Все, что он накапливает в течение жизни, непременно окажется востребованным при случае. Мы взрослеем, наш жизненный опыт увеличивается, и артист, получив возможность сыграть новый персонаж, обязательно обратится к своему внутреннему миру.
- Однажды вы признались, что даже в жизни постоянно играете?
- Да, и не боюсь это озвучивать. Профессия накладывает определенную манеру поведения, подачи себя окружающим. Особенно это помогает в незнакомом обществе. Актерство помогает адаптироваться к предложенным обстоятельствам. И я не считаю это чем-то плохим. Это тоже часть жизни.
- Актеры специально создают флер таинственности.
- Актеры – не знаю, но Фахраддин – да. Я полон тайн. И если кто-то думает, что когда-то после я буду узнаваем и доступен, то они глубоко ошибаются.
- Опасный вы человек.
- Нет, я не опасный. Я очень даже хрупкий, нежный, хороший такой. Могу отворить тридцать девять дверей, но сороковую - ни за что. Никогда нельзя открывать последнюю дверь. И всем это советую. Хотя женщинам не надо этого советовать. Они и так все это знают. Они не то, что тридцать девять - одну дверь откроют и считают, что достаточно. Я всегда говорю: женщина — это что-то неземное, что-то космическое. Они связуют информацию Земли и Космоса. Женщина, когда вычерпает все из мужчины, он становится ей неинтересен. Она одним пальчиком отбрасывает мужчину в сторону и идет к новому объекту. Не потому, что тот или иной лучше предыдущего, нет! Просто потому, что там больше информации, и у следующего можно взять больше. Я все это знаю…
- Слушая сейчас вас, возникает мысль, что вы не любите женщин?
- Я не люблю женщин?! О чем вы говорите?! Я безумно люблю женщин. Я говорил об этом не раз. У меня даже в спектакле «Похожий на льва», герой, обращаясь к героине, говорит, что «это, наверное, смешно, но я очень-очень люблю женщин. Я иду по улице, и мимо меня проходит просто красивая женщина, возникает ощущение невосполнимой утраты, какое-то горестное чувство. Возможно, что-то было не совершенно, но…» Так и я. Я безумно люблю женщин. Я обожаю их. Когда я вижу красивую женщину, сложно представить, что происходит со мною.
- Мой вопрос продиктован тем, что рядом с вами всегда были красивые женщины...
- Да, в моей жизни было много красивых женщин. А самая красивая женщина по сей день рядом со мной – моя супруга.
- Я сейчас говорю об актрисах, ваших партнершах по экрану…
- Конечно! Если я сейчас начну вспоминать… И Галечка Беляева, и Танечка Лютаева, и Мерал Конрат, кстати, была очень интересная женщина. Список можно продолжать, вспомнив и Ларису Белогурову, и Олесю Судзиловскую, с которой мы снимались недавно. С Любочкой Толкалиной, помню, даже в постельной сцене отснялся… Хотя я со многими снимался в таких сценах.
- Вот-вот, может, не будем скромничать и скажем прямо, что ваша кинематографическая биография пестрит подобным (дружный смех).
- Пестрит, пестрит… Пастельными цветами… Так и напишите!.. Ваша кинематографическая биография пестрит пастельными (постельными) сценами…
— Вот и название уже готово!
- Нет!!! Нет!!! Вот тут я против этого!!! Вы же не «желтое» издание!
- Между прочим, как вы относитесь к тому, что женщины все более решительно присваивают себе некие «мужские нюансы»? Например, курение…
- Возможно, это прозвучит кощунственно, но мне нравится, когда женщина курит. Мне нравится, как это выглядит. Вообще, когда женщина присваивает какие-то мужские прерогативы – это очень симпатично смотрится. Пусть она курит или одевает джинсы. Или сядет за руль автомобиля. Обратите внимание, я вам говорю, что любая женщина, которая садится за руль, любая – привлекает к себе внимание. Проходя или проезжая мимо автомобиля, за рулем которого находится представительница прекрасного пола, все мужчины мгновенно оборачиваются. Им, женщинам, все это очень идет. Женщина просто украшает любую мужскую прерогативу…
- Однажды кто-то из великих высказал мысль, что миром правит женщина.
- Мужчина и женщина, их взаимоотношения – миром движет только это. Достаточно вспомнить Фрейда - женщина, мужчина, любовь, желание, страсть, борьба. Мужчина увидел женщину, и в тот же момент начинается борьба, независимо от них.
- Мужчина – охотник?..
- Самая первая профессия мужчины на земле – охота. И этот отпечаток неотъемлем, он остался на уровне генетической памяти. И поэтому взаимоотношения между мужчиной и женщиной строятся по принципу охоты. Другое дело – определение, какие требования у этого охотника 90х60х90, или же 150х150х150...
- А в вашем понятии не красивые женщины бывают?
- В моем понимании нет некрасивых женщин. Я могу сказать «неопрятные» – да. А вот некрасивых я не представляю. Я не знаю, что это такое… У меня в глубине души есть какие-то клавиши или струны, я не знаю, какое определение будет более точным, которых женщины невольно касаются какими-то волнами, какими-то флюидами. Там столько компонентов, что и не перечесть: цвет глаз, какая-то случайная морщинка в углах губ. Или вдруг откуда ни возьмись легкий вздох, или возглас вдруг издаст она какой-то. Случайно или может быть неслучайно, слегка оголит ногу. Или платье, какое она выбрала сегодня на выход. Может, ноготок, который она покусывает… Все это действует. И есть много составляющих…
- А какой у жизни цвет?
- Мне очень нравится выражение, что красота определяется глазами смотрящего. Это очень правильно. И я думаю, что цвет жизни определяется именно тем, как ты смотришь на этот мир. И вряд ли у меня хватит слов, чтобы рассказать об этом.
- Скажите, вот такое отношение к женщинам – это чисто внутреннее или наносное, связанное с профессией?
- Не надо все связывать с профессией. Я просто мужчина и очень люблю женщин. Вот и все! По определению пола своего. Повторюсь – я же мужчина!
— Вот в этом никто не сомневается!
- И я сам тоже не сомневаюсь! Наверное, самое красивое, что есть в этой сказочной жизни, о которой мы говорили вначале – это женщина. Женщина, цветы, роса, солнце, утро, детство…
- А что такое детство для вас?
- Когда я вижу свою детскую фотографию, мне становится так больно за этого ребенка. У меня при этом немного странное ощущение. Честно говоря, человек – поразительное существо. Я недавно стал задумываться над этим, хотя бы потому, что человек приходит в этот мир и доживает до 50-60 годов и далее. Чем старше, тем ценнее этот человек. Суметь в этом дрянном мире дожить до преклонных лет – ой как сложно. Ведь случай – он непредсказуем… А детство – это мечта, это память. Это сладкое блюдо, это сон, в который так хочется еще раз вернуться. И тешит какая-то надежда, что все-таки когда-нибудь это случится. Где, не знаю. Но это, наверное, самое нежное, что есть в человеке, самое доброе - детство. Я так жалею, что относился к этому детству очень прохладно, безразлично. Мне надо было этому ребенку дарить много подарков, не ушибить палец об асфальт во время игры в футбол. Не позволять этому ребенку делать это. Пытаться избегать всяких травм, физических или каких-то душевных. Детство – это, наверное, очень-очень большое состояние, которое надо не растрачивать, а наоборот, приумножать. К сожалению, я понял это спустя много-много лет.
- В вас ребенок еще живет?
- Разве не видно, что я как ребенок, даже сейчас, в этот момент? Конечно! Я могу обижаться и очень часто. Могу даже настолько обидеться, что, скажем, отказаться от ужина или от завтрака. Умышленно! Чтобы меня попросили еще и еще раз. И может быть, тогда я уступлю.
- Капризы.
- Нет, это не каприз. Капризы, по-моему, это болезнь. А вот когда это делается умышленно, то это уже кокетство, попытка понравиться или призыв к тому, чтобы тебя пожалели…
- А сами себя жалеете?
- Я? Никогда не делал этого. Я всегда был беспощаден к себе в своей работе – беспощаден.
- А в жизни?
- И в жизни тоже не нежен сам с собой.
- Никогда не было «устал, надоело, достали»?
- Ну, это бывает каждый день. И завтра будет… Это всегда присутствует.
- Уделив много внимания женщинам, нельзя не спросить о мужчинах. Существуют ли правила выстраивания отношений между мужчинами? Некий кодекс?
- Я никогда не задумывался. Это равносильно тому, если бы сороконожку спросили, с какой ноги она начинает движение. Уверяю, сороконожка просто перестанет ходить. Она просто застынет и начнет обдумывать, с левой второй, двенадцатой и двадцать третьей ей начинать ход или же с правой седьмой, шестнадцатой и двадцать седьмой. По этому поводу я вспомнил старый случай на киностудии. Был там один работник. Нормальный парень, и вдруг он отпустил бороду. А у нас был человек, обожающий розыгрыши, веселые шутки, которого просто раздражала эта борода. Однажды он задал тому единственный вопрос, куда он прячет бороду, когда ложится спать, под одеяло или на одеяло. Прошел месяц, и мы увидели «бородача». Только он был худым и без бороды. Естественно, мы поинтересовались произошедшей переменой. На что получили ответ: «Этот мерзавец своим вопросом о бороде лишил меня сна. После этого, ложась спать, я все время не мог решить, что делать с бородой – на одеяло или под одеяло ее укладывать. В конце концов, я ее сбрил!» Так и я никогда не думал о каком-то кодексе. Просто есть какие-то видимые и невидимые кодовые знаки взаимоотношений между мужчинами. И когда вдруг в обществе мужчин случается какое-то нарушение этих кодов, тогда оставшиеся мужчины странным образом начинают смотреть на этого нарушителя. И он уже переходит, как мы понимаем, в стадию другой формы – не мужчины и не женщины. Некоего среднего существа. А сказать, что есть какие-то прописные постулаты, нет, не могу.
- Существует ли ограничение профессией?
- Скажем так, вернись я на эту землю, доделай все оставшееся, и мне осталось бы выбрать профессию… Я бы не хотел ограничивать себя, конечно. Потому что, честно говоря, моя профессия - единственное, что я умею в этой жизни. И порой даже становится не по себе, что нет другой профессии. Хотя могу починить табуретку, провести электропроводку. Некие домашние мужские обязанности для меня не проблема. Но выбрать профессию… Начнем с того, что не я выбирал эту профессию… Я играл в футбол. А потом как-то вдруг со мною что-то произошло. Я встретил человека, который во мне все перевернул – своего Учителя. И так случилось…
Знаю точно, что будь у меня право выбора, постарался бы не выбрать то время, в котором я прожил. Не потому, что советская власть, нет, Боже упаси. Просто тогда были большие ограничения. Сегодня если ты способен, если ты что-то умеешь – для тебя нет закрытых путей. Если ты талантлив, если в тебе есть желание творить, а это относится как к искусству, так и к бизнесу – реализация самого себя только в твоих руках. Только работай, только ищи…
- И глядя на эти возможности, разве не возникает желания как-то расширить свои возможности?
- Хочется, но я, да не будет сказано об этом через журнал FUROR, дабы не произвести фурор, знаю «свои границы», знаю, на что способен, а на что нет. И я просто не пытаюсь делать то, чего не умею делать.
Интервью журнала FUROR 2009 года.
Tекст: Татьяна Иванаева
Фото: Фахрия Мамедова
