Не стану перечислять произведения и регалии председателя Союза композиторов Азербайджана Фирангиз Али-заде, а предлагаю обратиться к Интернету, способному выдать мегабайты информации о замечательном композиторе и общественном деятеле. А еще, адресую к книге о ней «Триумфальные пересечения Востока и Запада», раскрывающая личность Фирангиз ханым глазами многих великих людей нашего времени. Удивительная женщина, имеющая четкий взгляд и не равнодушная к происходящему вокруг. Наверное, поэтому наша беседа оказалась для меня столь увлекательной и интересной, что время пролетело, не просто незаметно, а как-то осталось в стороне. И я сожалею, что в рамки одного интервью невозможно вместить все вопросы, оставшиеся так и не озвученными…
Музыка – одно из самых сильных воздействующих средств на человека. Однако, нынешняя молодежь, мало обращается к «правильной» музыке. Не говоря о наличии дома инструмента, который был в прошлом показателем воспитания.
Сегодня даже у композиторов нет фортепиано или рояля. Есть синтезатор с двумя октавами и все. Веление времени… XXI век. Хотя, грамотный композитор должен уметь представить партитуру, клавир, владеть инструментом, лучше всего, конечно, роялем. Другое дело, самодеятельный композитор, могущий что-то подобрать на слух. Но вместо того, чтобы профессиональные композиторы воздействовали на самодеятельных, помогая им записывать свои произведения, тем самым зафиксировав их в нотном виде, происходит обратный процесс. И профессиональные композиторы не записывают свои сочинения на бумагу, будь то песня, или музыка к театральным постановкам и кинофильмам. Они прямо подбирают по слуху и сдают готовую магнитную запись. И если возникнет необходимость восстановления, то это будет невозможно, ибо нет нотного эквивалента. Профессионалы пошли по легкому пути, на котором можно достичь, разве что сомнительного результата. Во время процесса записи музыкального произведения в ноты, композитор работает, отбирает, оттачивает, тем самым достигая отличного результата. То есть, процесс, завершающий работу над музыкой к фильму, спектаклю, над песней, стал единственным. И не замечать эту печальную тенденцию не получается, приходится с прискорбием признавать некую деградацию.
Это леность играет свою роль?
В глобальном смысле – это веяние времени. В восьмидесятые годы прошлого века, когда мы учились в Консерватории, классическая музыка была неразрывно связана с партитурами, механикой написания и серьезной работой. Это были основы композиторства, если человек чувствовал свое призвание: надо было оттачивать, работать, постигать и т.д. Куда легче бездумно наиграть что-то, наложить голос, украсить парочкой «закорючек» и вроде бы, готовый «продукт» получен. Но результат-то тоже соответствующий. Я не призываю всех писать симфонии или оперы, нет! Можно писать фортепианные «бирюльки», песни, музыку к драматическим произведениям, кинолентам… Но процесс сочинения имеет свою специфику: должно думать над тем, что ты делаешь, размышлять над каждой музыкальной фразой. Нельзя бездумно первую попавшуюся на слух мелодию принимать за абсолют. Наша память может сыграть злую шутку, выдав когда-то услышанную музыку за оригинальную. Я считаю, что песни Тофика, Кулиева, Джахангира Джахангирова, Фикрета Амирова и других выдающихся наших композиторов, будут жить вечно. И это не смотря на новые аранжировки в разнообразных стилях. Здесь же появляется вариант одноразовости. Но они сами выбирают свой путь.
Может быть, поэтому в музыке появилась поверхностность, граничащая с бездуховностью, которые порой заставляют покидать зал, не дождавшись окончания?
И ничего вы не потеряете при этом. Однако, есть еще один момент в музыке – умствование. Игра в бисер без предусмотренного при этом багажа. То есть, не принимая во внимание степень подготовленности слушателей. Но профессионалы сразу же подмечают эти музыкальные «выверты». В дальнейшем ведь вряд ли исполнив подобное произведение в рамках какого-то мероприятия, исполнитель включит его в свой репертуар.
Но я захватила время, когда детям дарили возможность бывать на концертах, знакомится с замечательными произведениями.
Это было так давно! И давайте радоваться, что мы успели зацепить это время, которое подарило нам внутренние вкусовые ощущения. Большая проблема сегодняшнего дня – не формируется вкус. Мы посещали залы Филармонии и Консерватории, представления драматических и оперного театров, слушали хорошие мугамные концерты. У нас складывался внутренний ценз «хорошо-плохо». Я прочла недавно очередную книгу о Моцарте, где были слова о том, как формируется вкус среднего европейца. Он исходит – Бах, Бетховен, Гайдн. И все последующие произведения имеют самую высокую планку классического музыкального искусства. И мы, когда что-то слушаем, исходит из уже сформированного костяка нашего вкуса. Мы может в него что-то прибавить, добавить, нас может что-то «зацепить», но сами того не осознавая, всегда ведет отсчет от этого ценза ценности того или иного музыкального произведения.
Вновь обратиться к государству?
Наше государство занимается предоставлением таких возможностей «в поте лица». Еще никогда не было уделено так много внимания музыкальной жизни Азербайджана. Нет такой мировой страны, где бы ни прошли концерты азербайджанской музыки: симфонической, мугамной, ашугской. Но время другое! У нас складывалось ощущение, что с научно-техническим прогрессом параллельно будет идти духовное обогащение личности. Это когда каждому по потребностям, от каждого по труду. Мы думали, что человек станет настолько сознательным, что никогда не возьмет чужое. Брать он будет по потребностям, и оценивать его будут по способностям. Опять-таки, сформировался образ человека, который вместе с благами цивилизации будет совершенствоваться, становится чище, духовнее и его уже не будут интересовать какие-то мелкие заботы. Он будет настроен на самые высокие идеи. Но мы увидели совершенно обратную картину. Опять нас обманули! Переврали историю, поставив все «с ног на голову». И как ориентироваться молодежи? Вот ее и «кидает из стороны в сторону». К сожалению, время такое… Время переоценки ценностей. И тоже происходит с музыкальным вкусом: ходить или нет на концерты. Но и еще нельзя забывать, что Азербайджан начал свою историю классической музыки в1908 году, когда появилась первая мугамная опера. Сколько еще надо было съесть пудов соли, чтобы появился симфонический оркестр. Сколько должно было произойти, чтобы появились свои композиторы, пишущие партитуры. Появление первой оперы не означало, что в Азербайджане появилась композиторская школа, которая обеспечит быстрое развитие. Какое счастье, что Узеир Гаджибеков был таким дальновидным человеком и пригласил Бориса Зейдмана, Рейнгольда Глиэра. Отправлял обучаться в Москву, учились и Шостаковича. Невероятное количество организационных вопросов. Безумная титаническая работа.
Тогда как…
…история композиторской музыки на Западе началась в XIII веке, когда впервые монах Перотин в монастыре на юге Франции записал песнопение, запавшее в его сердце. Поняв, что создал что-то ценное, он впервые в истории музыки написал на листе с нотами свое имя. С тех пор пошла традиция, подписывать музыкальное произведение именем автора. Иногда даже Бах не ставил имя под своими нотами, тем самым пополняя количество произведений анонимных авторов. И сегодня существует огромное количество ценной, красивейшей, потрясающей музыки, чье авторство определяется лишь словом «аноним такого-то века». Процесс развития написания классической музыки в Европе достиг апогея в конце XVIII - начале XIX веков. Можем ли мы сравнивать с такой историей путь пройденный Азербайджаном? Поэтому сегодня идут напряженные процессы развития и работы. Кара Караев говорил, что мы прошли за несколько десятилетий тот путь, который Европа проходила столетиями. Спрессованный во времени путь. И хотя спрессовать можно много чего, но есть вещи, не поддающиеся этому. И самое главное – сознание и осознание. Можно сесть и написать произведение, которое опередит время. Но кто его сыграет, поймет, оценит? Но, не смотря на отсутствие подготовленного слушателя, все-таки появляются «умствующие» схоластические вещи, рассчитанные на наш еще не сформировавшийся рафинированный вкус. Таким образом, словно «наводится тень на плетень», когда при внешней, на первый взгляд сложности, она не будет соответствовать реальной. Просто слушатель в силу неподготовленности к восприятию станет относить «умствующее» сочинение к «из ряда вон».
Попытка указать на несостоятельность слушателя и его неспособность к развитию?
Здесь очень большое имеет значение окружающая нас, я бы сказала, музыкальная экология. Иногда совершается насилие над человеком: свадебная псевдокультура, сопряженная с децибелами, дискотеки, караоке и т.д. Мы вынуждены существовать в этом музыкальном окружении, порой вызывающей в нас бессильный яростный протест. Нам приходится жить на этом разрушающем тяжелейшем антимузыкальном фоне.
То ли дело, произведения Моцарта, дарящие ощущение полета.
Музыка Моцарта настолько мелодична, настолько ложиться на ухо, настолько захватывает человека с первого раза, что возникает впечатление легкости ее сочинения. Но для того, чтобы писать такие произведения надо, во-первых, обладать генами, долгое время складывавшимися в семье, которой родился Моцарт. Не надо забывать, что его отец Леопольд Моцарт был видным композитором своего времени, выдающимся педагогом, исполнителем, воспитателем многих музыкантов. Вольфганг Амадеус вырос в соответствующей среде. И, во-вторых – его гениальные способности. И ведь не только в музыкальной области, а во всех областях искусства, Моцарт – самая гениальная Личность. Конечно, есть Леонардо да Винчи, Иоганн Себастьян Бах, Альберт Эйнштейн… Но они всегда трудились, а у Моцарт словно в голове все было отпечатано, оставалось лишь перенести на нотный стан. У него была виртуозная музыкальная память. Так что Моцарт – исключительный случай. Признаюсь честно, у меня два «пункта» - Александр Сергеевич Пушкин и Вольфганг Амадеус Моцарт.
Но мой взгляд, между ними есть что-то общее.
Правильное замечание. С другой стороны, есть какая-то некая обреченность. Потому долго терпеть такое «фонтанирование» невозможно! Они оба буквально «слепили глаза». Люди не могли пребывать достаточно времени рядом с ними, ощущая собственное несовершенство. Мне очень нравится книга Дэвида Вэйса «Убийство Моцарта», где художественная составляющая чередуется с задокументированными фактами. Они не берут на себя право, называя конкретного исполнителя злой воли, как в произведении Пушкина, который наверняка не случайно обратился к личности великого австрийца. Вэйс тщательно работал с интересными фактами, которые позволили преподнести эпоху того времени словно «разворачивающуюся перед глазами». Автор приходит к выводу, что никто не может утверждать, что Сальери действительно подлил яд. Моцарта убивало все его окружение каждый день. Да и он сам «нарывался», впрочем, как Александр Сергеевич. Видимо, настает такой момент, когда человек - как гений, ощущает окончание своего пути, выполнив данное Богом предназначение. Если обратиться к описанию последних дней поэта, то можно прочувствовать его состояние некой обреченности и покорности предначертанному. То же прослеживается и у Моцарта. Сложно не увидеть схожесть судеб, не смотря на временную удаленность двух Гениев. Моцарт задал в классической музыке такую планку, с которой каждый, в той или иной мере, должен считаться.
А можно ли ваши произведения отнести к музыке XXII века?
Я бы не сказала. В ней нет «заумничивания» и совершенно другой подход. Меня очень волнует наша молодежь, которая стала идти в двух совершенно противоположных направлениях. Какая-то часть наших молодых композиторов находится под влиянием своего учителя, и пишут в традиционном, уже даже дремучем для XXI, а тем более XXII веков. Идут по привычному пути. Что самое ценное в любой творческой личности? Индивидуальность! Пусть она будет скрипучая, угловатая, на первых порах неубедительная, но своя! И необходимо дать человеку проявить себя. Может быть, именно они и есть та изюминка, которая перерастет потом в собственный стиль. Достаточно привести в пример первые музыкальные «шаги» Сергея Прокофьева, поначалу приведшие окружающих к дикому ужасу. Да и у Дмитрия Шостаковича были «детские искания» … Но это была индивидуальность. У линии, о которой сейчас ведется речь, индивидуальность нивелирована. Причем, сознательно, словно человек обреченно идет уготованным ему путем. Просто наращивает технику, оттачивает мастерство… Понятно, что среди них люди далеко не бесталанные. Даже подражать, надо иметь талант, чтобы уметь красиво и связанно подать свое творчество. Теперь о другой линии – наши доморощенные «аванХардисты». Не написав ни одного нормального классического произведения, которое смогло бы дать представление о его способностях, сразу начинает представлять «нечто». Я каждый раз призываю подобных сочинителей, чтобы представили хоть одну партитуру, дабы сделать выводы. Человек, не пройдя ступень за ступенью «традиций», начинает выставлять себя новатором-экспериментатором.
Например…
…Алим Гасымов. Не имея выигрышных сногсшибательных данных, он достиг невероятных успехов. А почему? Весь секрет в том, что он ступень за ступенью прошел все азы классического мугамного искусства. Очень глубоко его изучал, знает невероятную массу газелей. И теперь может обосновано искать новые формы. Пусть его эксперименты вызывают неоднозначную реакцию. Мне, например, нравится его сочетание классического исполнения с всплеском импровизации. Его выступления могут быть разными, но масштаб его голоса, подхода к мугаму, деятельность его пропаганды приуменьшить невозможно. Шаг за шагом он «нарабатывал школу». Тем более, что его учителем был Агахан Абдуллаев – лучший, возможно, исполнитель классической апшеронской школы. Я хочу сказать на примере именно этого творческого человека, что классические традиционные модели нельзя перепрыгнуть. Иначе возникает временное искусство.
Немного грустно...
Как известно, я долгое время жила в Германии и имела возможность посещать множество фестивалей. Произведения, представленные в рамках этих мероприятий, часто навевали ощущение депрессии от похожести друг на друга. И вроде музыка сложная, и вроде чем-то интересна, но «не цепляет». Однажды, во время очередного обсуждения я в сердцах заметила, что невозможно выделить что-то. Ответ меня буквально обезоружил раз и навсегда: «Мы играем все, что было написано нашими современными композиторами. Если хоть одно или два произведения будут ценными и талантливыми, будем рады, что мы их нашли. Но потерять их, мы не имеем права». К сожалению, у нас такой возможности, в исполнении современной музыки играя ее «тоннами», чтобы выудить «крупицы золота» нет. Да и самой современной музыки у нас мало.
И возможность отправляться за границу на концерты есть не у всех. Приходится ограничиваться силами местных репертуаров.
Не всегда реагирующих на веяния или знакомящих с новыми, незнакомыми нашему слушателю произведениями. Например, прошла совершенно не замеченной дата - 200 лет Рихарду Вагнеру. Обидно, что в Азербайджане никогда не было представлено ни одного произведения этого композитора. Кстати, в свое время тоже новатора оперного искусства. Я не говорю о его сложных операх, но есть изумительные «Тангейзер» и «Лоэнгрин», тем более собственных сил на постановку у нас вполне достаточно. Но как композитор отмечаю, что хотелось бы услышать произведения этого композитора в живом исполнении.
Некая искусственная обособленность.
Получилось так, что современная музыка звучит чаще всего в рамках каких-то фестивалей, что тоже не всегда «удобоваримо». Ведь прослушать пару десятком произведений за день, сложно даже на физическом плане. Они не воспринимаются, заставляя людей покидать зал буквально «пачками». Ко всему прочему, что публика не всегда подготовлена и бывает далека от той формы, в которой преподносится произведение. Можно купить лучшие инструменты, оборудовать залы по последним веяниям, приглашать лучших именитейших музыкантов и исполнителей, но изменить сознание человека, воспитать вкус – сложнее всего и требует долгого времени.
Есть рецепт?
На Западе к современной музыке подходят весьма осторожно: классическое произведение, романтическое и одно современное. Аккуратный подход к человеку. Придя на концерт, слушатель сначала наслаждается знакомым произведением, на романтическом возбуждается, а на «десерт подают» то, что написано сегодня. Ему дают возможность «переварить» программу, не отторгая изначально. Все должно быть продумано и преподнесено в самом наилучшем виде, чтобы люди поняли и оценили.
Вернуть манкость?
Безусловно! Есть определенные законы. Не эстетические, а физиологические законы восприятия временного искусство. Невозможно за один день пробежать весь Эрмитаж. Выставленные шедевры теряют значимость, когда становятся массой. Все должно быть дозировано и доставлять наслаждение. Неторопливое «общение» с «Рождением Венеры» Боттичелли, наслаждение красками, ощущение воздуха, красоты, способность провести ее через себя, войдя в нее, чувство невероятной атмосферы позволит запомнить на всю жизнь прикосновение к шедевру. Это тонкие области и механизировать их, осовременить, приблизить к XXI веку невозможно, да и не нужно. Люди XXI века нуждаются в «стоп-впечатлениях». Не все время бежать, торопясь и глотая что-то на ходу, нажимая экраны своих iPod и уткнувшись в планшеты. Есть моменты, когда надо остановиться, одуматься, проникнуться и очистится, чтобы прошел какой-то процесс в самом себе. В конце концов, почувствовать себя человеком, а не винтиком непонятного механизма, играя неизвестную тебе самому роль. Иногда у людей XXI века некая стадность приводит к страшным внутренним изменениям, когда стирается ощущения себя личностью, индивидуальностью, ценностью.
А я все-таки не теряю надежду…
У меня иногда все зависит от настроения. Порой мне видятся радужные картины будущего, что все будет идти вверх и становится интереснее… А порой, весьма пессимистично. Происходят вот такие «метания». И грустные мысли о том, что история фактически исчезает. То есть, если человек не изучает историю, она ему не интересна, в результате она перестает существовать.
Но Римская империя, будучи разрушенной варварами, не растворилась в небытии.
Лев Гумилев, в своих трудах о пассионариях смог заглянуть в будущее, выведя цикличность появления цивилизаций и ее исчезновения, процесс, который не зависит от воли одного человека, ни даже целого государства. Он сравним с циклом и человеческой жизни, и существованием небесных тел. Да и само понятие многоемко: здесь история войн, культура и менталитет всевозможных народов и рас.
К сожалению, он не развил эту теорию, что было невозможно в его время, оставив гениальную мысль в «оборванном виде». Если попытаться ее продолжить, можно было бы многое вписать с точки зрения сегодняшнего дня. Но здесь есть ощущение некоего конца. И не сточки зрения криков о пресловутом конце света, а каких-то процессов, которые имели свои начало и развитие в искусстве, культуре, человеческих эстетических постулатах, представлении о прекрасном. Все это как бы завершает свой цикл. Наивысший идеал эллинской красоты претерпевает искажение, не имеющее ничего общего с этой красотой. Разве это не ощущение конца?
Может это одна из форм лености современных людей от творчества? Не поверю, что красоту можно убить.
Сейчас мы говорим о том, что представление о прекрасном настолько видоизменились, что уже не осталось ни одной черточки, которая бы роднила с тем, что сегодня считается прекрасным с теми идеалами красоты, сформированными в эллинскую эпоху. Мы ведь не отворачиваемся с чувством презрения от произведений искусства далеких веков, апеллируя к стандартам 90*60*90. Они все также вызывают чувство восхищения. А почему, если якобы изменились наши представления? Потому что это вечно. И идет полное несоответствие. Для меня этот вопрос очень болезненный.
Вспоминаю слова Михаила Шемякина о менеджерах от искусства, поставивших творчество на поток зарабатывания денег.
Он знает, о чем говорит. Он выстрадал свое право на признание его стиля. А глядя на него, многие думают, что достаточно уехать на Запад, сделать пару произведений из стиля «вы ничего не понимаете, потому что…» и ты уже признанный гений. Тем более, если кто пришел и предположил, что твои работы обязательно будут востребованы. А пройти все ступени мастерства? Однако, все чаще и чаще люди размышляют над правильностью. Мы же ни какие-то бездумные существа, довольствующиеся тем, что кладут нам в рот. Мы все-таки пытаемся «отделить мух от котлет», насколько нам Всевышний дал разум, вкус. Правда каждый «смотрит со своей колокольни», но, с другой стороны, включая меня, у людей, получивших классическое образование существуют немеркнущие идеалы в музыке, живописи, литературе, поэзии, эстетике, музейном деле. Есть какие-то такие незыблемые истины.
И нельзя идти на поводу вкусов, а точнее потребностей толпы.
Возвращаясь к оперным постановкам, вспоминаю, что после спектакля часто проводятся встречи. И режиссеры частенько пытаются объяснить свою точку зрения, на сценическое решение, аргументируя тем, что, мол, зрителю сегодняшнего дня не интересны персонажи, изжившие себя. И дабы музыка имела более действенное воздействие, режиссер решает осовременить произведение, тем самым приблизив к зрителю нашего времени. Слушаешь режиссера, и вроде все правильно, понимая, что перед тобой не пройдоха, играющий какими-то смыслами, а человек пытающийся объяснить свою концепцию. Однако, несмотря что ты веришь в его хорошие помыслы, они не убедительны с художественной точки зрения. Возникает дилемма: повторять традиционные постановки или, отрицая наработки прошлого, придумывать новые формы. Все-таки – сочетание. У Льва Толстого есть гениальное слово – сопрягать. То есть, смысл менять нельзя. Ведь композитор сочинял на этот смысл, особенно те, кто сам писал либретто, изначально указывая направление представления. Опять-таки, вспоминая Вагнера, который придавал огромнейшее значение роскоши, создавая свои произведения в определенной обстановке, в которой он мог творить. И во имя сочетания вижу единственный путь: использовать существующие современные технологии с огромными возможностями для того, чтобы наилучшим образом показать содержание, заложенное видением автора. Это будет производить невероятное впечатление. И к счастью, таковые постановки начинают появляться. Например, в Берлине, где была показана на открытой площадке «Волшебная флейта».
Может театр возвращается к своим истокам – площадь на открытом воздухе?
Таких экспериментов становится все больше. Шекинский фестиваль построен по такому принципу. Мугамные оперы мы представляем в караван-сарае, максимально возвратив им дух времени. И зрители попадают в совершенно иную атмосферу, потому что мугамная музыка, дворцовая по своей сути, когда все звучит в натуральности, без микрофонов, технических изысков, оставляя из них лишь необходимые. Создается чувство сопричастности к происходящему. Но у каждого режиссера свой путь и взгляд. Надо неустанно искать и сопрягать!
Интервью журнала FUROR 2013 года.
Текст: Татьяна Иванаева
Фото: Эллия Уруджева
