Его имя очень часто фигурирует на афишах Азербайджанского государственного русского драматического театре им. С. Вургуна. А его жизнь связана с театром чуть ли не с первых шагов. На мой взгляд, даже в этой, казалось бы, безальтернативной предопределённости судьбы он сумел найти самые лучшие стороны и, вооружившись ими, прийти к признанию и любви публики. И пусть кто-то посетует, что ему не пришлось пройти через «тернистый путь массовки», а повезло оказаться сразу в свете рампы. Но ведь таковое не случается при отсутствии таланта. А потому Олег Амирбеков - один из востребованных на сегодня актёров, занятый в большей половине репертуара родного театра, посмотреть на которого специально приходят и которого всегда ждут в новых ролях.
В процессе беседы с Олегом мне подумалось, что возможный секрет тех чувств, что испытывают к нему зрители, скрывается в той искренности и максимальной откровенности, которая ощущалась на протяжении всего времени нашего общения и вне рамок интервью. Быть честным прежде всего перед самим собой, а соответственно, и перед окружающими людьми – принцип, в наше время не сильно пользующийся популярностью. Казалось бы, человеку его профессии всегда можно скрыться за умением лицедейства. Однако есть понятие совести, и, как утверждает сам Олег, она есть у всех, просто кто-то очень глубоко её прячет. И театр, с точки зрения актёра, призван найти подход к сущности человека, чтобы осознание важности «этого инструмента» не было безоговорочно отринуто, во имя неких преференций, способных улучшить лишь бытовую составляющую. Тогда как духовность и эмпатия есть настоящая суть Человека, о чём в течение уже многих веков рассказывает, показывает, учит (даже через развлечение) Его величество театр.
- Случается, что актёры, приходя к какому-то возрастному порогу, нет-нет, да и выпустят мемуары. У вас за плечами уже серьёзный актёрский опыт, учитывая, что вы из плеяды «выросших за кулисами». Может быть, материал-то для подобного «шага» поднабрался?
- Думаю, что да, но говорить об этом сегодня, с одной стороны, смешно, а с другой… Что такое мемуары?.. Люди пишут о каких-то своих интересных жизненных ситуациях, повествуют о встречах, произошедших на жизненном пути. Если это артист, то непременно рассказывает, как пришёл в эту профессию, причины такого выбора… Речь идёт о том, что чем ты старше и дольше живёшь в этой профессии, соответственно, и фактов, которые можно описать, набирается гораздо больше. Не отрицаю, у меня есть что рассказать, но что касается театра… Я из тех, кто открыл глаза и увидел родителей (в моём случае, маму) и театр. Они параллельны в восприятии жизни. Порой, я полушутя говорю своему коллеге и другу Теймуру Рагимову: «Мы такие старые. Мы помним Ширье, Гинзбург, Фальковича, играющих на сцене. Пусть даже уже в почтенном возрасте. Случалось побывать у них и в гримёрках». Наша театральная молодежь знает об этих великих актёрах лишь понаслышке. Безусловно, есть о чём вспомнить. Правда, к сожалению, не веду никакого дневника, но пока память не подводит…
- А может уже стоит начать?
- Есть некоторые заметки. Например, когда я жил в Москве, то писал маме электронные письма. В период общения с Муслимом Магомаевым отправлял ей некие «отчёты». Они до сих пор сохранились, и иногда я их перечитываю. Некоторые моменты я забыл и заново их переживаю. Думаю, если эти записи привести в надлежащий вид, то можно представить читателям довольно-таки интересный материал.
- Возвращаясь во времени назад, меняются ли ощущения восприятия момента. Например, тех же встреч с великим Магомаевым?
- С Муслимом Магомедовичем история очень интересная… Я сейчас о многом сожалею. Хотя история не имеет сослагательного наклонения. Что случилось - уже случилось. И случилось уже так, как было. Произойди наше общение в настоящее время или же в 2005 году, мой возраст соответствовал бы нынешнему… (Наверное, на тот момент я был менее раскрепощён. В 19 лет присутствовало такое благоговение, что при прекрасном и доброжелательном отношении со стороны такого Человека, я всё-таки и помыслить не мог о возможности «расширить рамки любознательности»). Уже сегодняшним, я бы задавал больше вопросов, я бы непременно записывал наши беседы, спрашивал то, чего не смел тогда… Но, увы! Тогда происходящее воспринималось «здесь и сейчас», а теперь я понимаю, что возможно это был один шанс на миллион. И я не до конца воспользовался подаренным счастьем и мог бы гораздо больше узнать и поговорить с Личностью и Артистом.
- Однако нельзя отрицать, что подобное – случайность. Судьба вас всё-таки одаривала щедростями, и я могу назвать Олега Амирбекова в некотором роде баловнем судьбы.
- Определённо! И когда на меня «нападают» грусть и печаль, а я подвержен всяческим меланхолическим и пессимистическим настроениям в характере, начиная размышлять, что послужило причиной такового состояния, прихожу-таки к тому, что нельзя быть недовольным своей судьбой. В такие моменты, оглядываясь назад, понимаю, что в сравнении с окружающими, происходившее со мной разительно отличается от многих судеб. В том же театре осознаю, что «традиционный период массовок» меня миновал. Главная роль кота Леопольда в спектакле для детей, а вслед за ней Дональд Бейкер в постановке «Эти свободные бабочки» по Леонарду Гершу. Баловень ли я судьбы?.. Наверное… Она мне улыбалась, улыбается и, я надеюсь, будет продолжать улыбаться. Бывало, что что-то доставалось очень легко. Да и замечаю я, что даже когда я ожидаю некую проблематичность в решении какой-то задачи, то этого не случается. Более того, весьма часто достаточно оригинальными способами, разительно отличающимися от тех, что рисовало моё воображение. И не буду я грешить против истины, утверждая о сложности достижения каких-то целей в моей жизни.
- А не сыграла ли протекция родителей, в основном мамы, свою определённую роль?
- Совершенно исключено! Куда бы могла моя мама меня, как сегодня выражаются, «тапшануть, пропихнуть»? Да никуда! В театре я просто вырос, на глазах у многих, и можно сказать, что с ним у меня отношения напрямую. Главный режиссер нашего театра Александр Яковлевич Шаровский был близким другом моего отца. И можно ли считать это за протекцию отца, если к тому времени его уже давно не было на земле. За период учёбы никогда не пользовался знакомствами с теми или иными людьми. Например, с профессором Джамилем Кулиевым, который как-то поздоровался со мной и перекинулся парой фраз в присутствии моих сокурсников. Уже гораздо позже я узнал, что его отец был близким другом моего дедушки по линии отца. Безусловно, он был знаком и с моим папой, и с моей мамой, был в курсе, чей я сын. Вот тогда ребята, присутствующие при этом, поинтересовались, почему я не прошу о помощи на время экзаменов. А подобное для меня было сродни откровению. Потому что экзамены я могу сдать сам либо на пять, либо на три. Ведь тем, что находится в голове, я пользоваться умею. Ведь, в противном случае, расписываюсь в собственной умственной несостоятельности. Или лености. И на телевидение я попал благодаря своим силам, возможностям и умению. Так что просить за себя или же допускать, чтобы просили за меня?.. Нет уж, увольте!
- А просить, как таковое, умеете?
- Нет. За себя точно не умею! За других – да! Когда это надо.
- Оно того стоит?
- А это неважно, в действительности. Ведь идёшь ты на это не потому, что желаешь получить что-то взаимообразно, а просто потому, что хочешь оказать эту помощь. И более такой, скажем, не материальной, а моральной оплаты, чем удовольствие от того, что ты просто помог человеку, по-моему, и быть не может. Уже дальше отношения у людей складываются по-разному, в зависимости от внутренней порядочности каждого индивидуума. Но это совершенно не имеет значения на момент, когда предпринимаются конкретные шаги тобой самим в оказании той или иной помощи. Исходя из этого, признаюсь, что иногда в силу собственных скромных возможностей (скорее на бытовом уровне), могу пойти и попросить за человека. В случае же «для себя» - отнюдь! Я иногда, можно сказать, восхищаюсь способностью некоторых людей, умеющих открыто и конкретно для себя что-то выпрашивать. И добиваются…
- Но, к моему большому сожалению, наше сегодня диктует правила, когда, не рассказывая окружающим, какой ты замечательный, можно просто оказаться «за» …
- Но это уже вопрос, если хотите, совести. Потому что, когда человек остаётся наедине с самим собой…
- …любой?
- Любой! Я думаю, что у кого-то всё-таки в большой степени, а у кого-то в меньшей, но, если он остаётся наедине со своими мыслями, его должно всё-таки тревожить «громко навязываемое окружающим собственное поведение». Назойливость или нахрапистость никогда не станут достоинствами, каким бы ни было на дворе время. Применительно к себе, скажу, что не вижу необходимости рассказывать, какой я замечательный. Достаточно пригласить людей посмотреть меня в работе на сцене или в эфире, или фильм, в котором я снимался. Им самим останется сделать соответствующие выводы… Я не люблю выражение «ведущий артист». Я тот, кто старается делать качественную работу. Начнём с того, что мне самому неприятна самореклама, а тем паче зря потерянные время и силы, что будут затрачены, начни я «расписывать собственные достоинства», и в результате, это «уйдёт в никуда». Хотя, знаете, порой приходилось слышать от окружающих, что я произвожу поначалу впечатление сноба и высокомерного человека. И в процессе общения оказывается, что я-таки нормальный и адекватного поведения.
- Может, подобное связано с выстраиванием «личного пространства с отбором окружения»? Каждое условие требует определённого поведения.
- Я в этом плане абсолютная обезьяна. Могу найти общий язык с кем угодно. Это, я думаю, продиктовано тем, сколько было мест работы, и формат моей деятельности диктует правила, когда необходимо уметь налаживать взаимоотношения с людьми. Ведь не имея контакта с окружающими, сложно выполнять профессиональные задачи. Может быть, имеет место быть природный дар или способность? По прошествии времени я понимаю, что с большинством людей установились прекрасные отношения. Мы можем «не дружить в доску», но взаимная симпатия существует. И потому мне странно слышать случающиеся в мой адрес негативные отзывы. Но это уже скорее исключение, чем правило.
- С моей точки зрения, столь противоречивые оценки личности ещё зависят и от вашей профессии, подразумевающей публичность, которая, как следствие, требует для человека возможности «иногда оставаться наедине с самим собой».
- Вышесказанное применительно больше не для моих коллег, а для тех, кто составляет часть жизни вне театра. А то что касается публичности… Ну да, замечал. Хотя, есть люди, которые «ловят абсолютный кайф» от процесса узнавания на улице, в метро, автобусе и т.д. В силу природной скромности, мне это создаёт дискомфорт. Как ни странно, в первые выходы на сцене был очень зажат. Уже сегодня, оглядываясь назад, понимаю, что тогда бы пришёл в ужас от мысли, что мог бы на сцене реализовывать те или иные действия. С опытом скованность проходит. У кого-то да, у кого-то нет. Однако я сразу «окунулся в большие роли», и поэтому, видимо, мне пришлось работу по раскрепощению себя проделывать за очень короткий промежуток времени. Просто не было выбора. В среднем актёр на сцене находится два часа, и зрителю не интересно будет смотреть на твои попытки справиться с собственной зажатостью. Вот и «ломал себя по ходу». Что засчитываю себе в плюс. Впрочем, в силу того, что я пользуюсь общественным транспортом, отмечаю, что ажиотаж вокруг моей персоны «спал». Привыкли, наверное. Хотя поначалу, во время моей работы на спортивном канале, бывали случаи, когда приходилось менять составы метро, дабы избежать пристального внимания. И соглашусь, что для публичных людей очень важно своё личное пространство. Иногда просто жизненно необходимо оставаться наедине с самим собой, своими мыслями… Поверьте, множество нюансов, связанных с публичностью, порой выматывает.
- Иногда у простого зрителя создаётся впечатление, что в образ на сцене актёр непременно добавляет что-то из собственной жизни.
- На этот счёт разные есть теории. Я, например, помню рассказ мамы о том, как перед выходом на сцену, где по действию она должна была плакать по поводу ухода близкого человека по пьесе, для необходимого внутреннего настроя вспоминала, как из жизни уходил её дедушка. По её словам, она мысленно пережила это заново, нахлынули соответствующие чувства, а при выходе на сцену начисто исчезли. Совсем! Моментально! Иногда можно что-то «подложить». Сам прибегал к подобному. Получалось, но не всегда. Актёр не робот. Он живой человек, и не каждый спектакль, допустим, получится пустить настоящую скупую слезу, которая будет вызвана какими-то его личными переживаниями и какой-то трансляцией из его прошлых личных моментов. Успешность не гарантирована. Для этого есть определённые технические секреты.
- Которым учат в институте?
- Которым учат хорошие педагоги в хороших институтах.
- А в жизни иногда приходится применять умение этих технических секретов?
- Может быть, и приходится, но не получается ведь…
- А как же: «Весь мир – театр…»? Согласно классику, получается, что вся жизнь – сцена.
- Мы не будем сейчас ударяться в подробности, что имел в виду великий «Вильям наш, Шекспир». Дело в том, что умение сыграть в жизни не обязательно присуще актёрам. Есть множество обыкновенных людей, способных при необходимости «открыть краник и пустить слезу», рассказывая при этом со страшно расстроенным видом о какой-то проблеме лишь для того, чтобы получить что-то, предположим, вне очереди. Я никогда подобным не занимался: и потому, что не получается подобная игра. Да и обманывать как-то не приучен. Я законопослушен и всегда буду ждать своей очереди. Хотя что ж я представляю себя этаким «белым и пушистым». Воспользоваться возможностью полуправды могу, но лишь в случае, когда никто не пострадает от этого и ни на ком не отразится подобное. И игрой-то назвать эти случаи нельзя. Они скорее выход из сложившихся ситуаций. Возможно, лет десять назад я не решился бы даже и на такое.
- Получается, что с годами некие принципы и постулаты пересматриваются?
- Это диктует сама жизнь. Ведь развивается всё вокруг и рядом, а соответственно, и ты не остаёшься в стороне. Есть некая форма выживания человека. И неважно при этом, социален ли он или наоборот. Нам приходится жить в этом обществе, в этом социуме. И неписаные законы диктуют свои условия, и иногда приходится выстраивать себя под них.
- Как же тогда «жить» в момент, когда играешь персонажа, живущего пару сотен лет назад? Как «переодеться» в ситуацию, далёкую от современности?
- Ситуация ситуации рознь. И те пьесы, что были написаны в прошлых веках, будучи востребованными в постановках сегодня уже вошли в число классических. А классика всегда актуальна. События и ситуации, описанные в этих пьесах, происходят как двести лет назад, так и сегодня. Простой пример: у Джалила Мамедкулизаде есть пьеса «Мертвецы». Я читал её в годы своей учёбы. Как у всякого выдающегося драматурга несколько планов, дающих возможность давать акценты на нескольких персонажей. Мы же затронем одну: воскрешение мёртвых. Я провёл аналогию с этим произведением, когда после чудовищного теракта в Беслане появился один «персонаж», заверивший родителей погибших детей, что даст им возможность вернуть их к жизни. Правильно было бы сразу отправить его в органы правопорядка, а он собирал огромные залы, играя на самом святом – родительской боли. И скажите мне, чем отличается подобная ситуация наших дней от той, что была описана сто с лишним лет назад? По ней можно понять, что человек, какие-то его инстинкты, предубеждения, характер, в основном, то есть на 90%, с течением времени не меняется. Да, мы отличаемся благами технического и технологического прогресса, но они всего лишь 10% нашей жизни. Остальные же… Наше поведение, наша реакция на других людей, наши жизненные ситуации и т.д., какими были тогда, такие же и сейчас. Человек по сути своей не изменился, разве что внешним видом. А потому то, что написано пару сотен лет назад, можно легко и прекрасно «подложить» под современность и замечательно сыграть. Этакая ситуативность «под копирку» …
- Грустно не становится от этого?
- Не вижу причин для этого. Человек – он так придуман. Видимо, в нём заложен некий код, идентичный в подавляющем первобытному. Изначальному, так сказать. С развитием культуры, науки и техники стал менее агрессивен и радикален в процентном соотношении. Я читал книгу Резы Аслана «Zealot. Иисус. Биография фанатика», где автор представляет Иисуса историческим персонажем, а не в общепринятом понятии. В этой книге большое место уделено описанию жизни и общества в те годы. И понимаю, что люди смотрели на многое жёстче и радикальнее. Да и к жизни человеческой, как своей, так и других, относились далеко не как мы сегодня, стараясь оградить её по возможности от потрясений. И процентное соотношение агрессии и спокойствия сдвинулось в сторону уменьшения первой под воздействием внешних факторов развития цивилизации. А взять в пример то, что происходит в настоящее время на Ближнем Востоке, так становится понятным, что ничего по прошествии веков не изменилось. Позиционирование человека в том обществе в противопоставлении себя остальному миру строится на принципах прошлых понятий и неприятия меняющейся жизни. И культура в этом случае невероятно важна. Всё-таки универсальный язык, для которого нет необходимости перевода, это, конечно, театр, изобразительное искусство, музыка, живопись. В какой бы город я ни приехал, первым долгом при наличии свободного времени иду в музеи. Куда успеваю, туда и направляюсь. Любого человека подобные посещения духовно развивают. Это для меня не пустой звук и не просто красивые слова. Надо ходить в театр, посещать концерты в филармонии. Знакомиться с памятниками, в том числе и архитектурными. Всё это кирпичики, делающие нас «человеком мыслящим» …
- Вы говорите, что надо ходить в театр. Но этому надо научить человека, дав ему понять его важность.
- А кто должен этим заниматься? Это большой вопрос. Как было в прошлые годы – маленькие дети ходили в театр. По мере взросления они начинали посещать вечерние спектакли. Потом, когда они становились родителями, приводили на детские спектакли своих детей. И так «по цепочке», из поколения в поколения, людей приучали к тому, что весьма желательно посещать театр. Ведь чем он уникален? Здесь происходит интересный момент: с одной стороны, ты как бы читаешь произведение, доселе тебе неизвестное (пусть даже в купированном варианте, но всё же), с другой стороны – видишь, и с третьей – получаешь удовольствие от актёрской игры и режиссёрской интерпретации произведения. Театр – смесь множества сложных факторов, в результате складывающихся в прекрасную часть человеческого становления. Но в связи с событиями, которые повлёк за собой развал СССР, и произошедшей трагедией 20 января 1990 года, ставшей «чёрной датой» в истории современного Азербайджана, и точкой глобальной пертурбации населения, эта связь оборвалась наполовину. Этому были причины, затянувшиеся на долгие годы. К счастью, возникают положительные тенденции к возвращению детей в театр, о чём можно судить по посещаемости наших дневных спектаклей. И не надо воспринимать их исключительно с точки зрения - вот, мол, сказка! Они очень важны! И нельзя относиться к спектаклям для детей как к чему-то несерьёзному. Играть для них гораздо сложнее, чем вечером для взрослой публики, куда люди приходят с целью обмануться, словно предлагая актёру доказать реальность представленного персонажа, а не себя самого. Дети не приходят обманываться. Они внимательны ко всему, что происходит на сцене, и если им не интересно, перестают соучаствовать в процессе представления. Удержать детское внимание – сложность невероятная. Для этого на сцене должно твориться нечто интересное, способное захватить и родителей, сопровождающих своих чад. Современные дети технически подкованы, имея доступ ко множеству сетевых возможностей получения информации. А потому детские спектакли должны быть даже иногда более привлекательными, интересными и профессионально поставленными, чем вечерние (не умаляя их важности). Но если мы сумеем завлечь внимание ребёнка и оставим в нём частичку прекрасного, он запомнит удовольствие от посещения театра, и с возрастом, получив возможность посещения вечерних представлений, будет продолжать на них ходить. И возвращаясь к тому, кто должен воспитывать и прививать любовь к театру, то, безусловно, это должно идти из семьи и школы, конечно. В последней вообще совершенно не придаётся значения приобщению к культуре, сведя всё к минимуму. А ведь история искусства должна преподаваться более подробно, и чем раньше, тем лучше. Конечно, принимая во внимание способности ребёнка в определённом возрасте.
- Вы сами затронули тему разницы между детским и вечерним представлениями. Неужели для взрослой публики можно позволить сыграть «вполноги»?
- Ни в коем случае! Нельзя сказать, что вечерний спектакль менее энергозатратный. Понятно, что, возможно, по движениям, например, танцам, он более «спокойный». Как, к примеру, в роли мистера Дарси стою и изображаю английского лорда, которого раздирают внутренние конфликты. Но статично, без бурных эмоций. Опять-таки, взрослая публика придерживается каких-то неписаных правил поведения в театре. Тогда как дети свободны в своём поведении, заразительном для остальных. И поэтому, стоит хоть одному проявить неудовлетворение действием, то происходит цепная реакция, и в зале постепенно нарастает гул эмоций. Актёры это отлично ощущают на сцене, и происходит понимание, что «зал потерян». И чтобы вернуть его, необходимо приложить буквально титанические усилия. И не всегда они увенчиваются успехом.
- Но и в процессе вечернего представления, случается, что-нибудь да произойдёт.
- А что сегодня может произойти? Звук звонка мобильного телефона, совершенно не вовремя… Или после третьего звонка люди, ищущие свои места… Причём, я не упускаю возможности, как-то подшутив, заострить на этом внимание. Спектакль «Распутник» начинался с моего выхода на авансцену, куда я выходил на поклон. В основном, зал реагировал аплодисментами, а когда их не случалось, то я всё равно старался их вызвать. Шалил, так сказать… А взмах перышком, которое я держал в руке, был знаком звукорежиссёру для начала музыкального сопровождения для пластического рисунка, после чего начиналось само действие пьесы. И выйдя в положенную точку, вижу, что прямо передо мной небольшая группка людей, разыскивающих свои посадочные места. При этом они совершенно не обращали внимания на сцену, принимая тишину как само собой разумеющееся. Видя такое неуважение к правилам поведения в театре, я просто остановился у рампы, глядя на них, а вместе со мной внимание заострил и весь зал. Повисла гнетущая тишина, вызвавшая реакцию у сильно опоздавших, почувствовавших некую возникшую паузу. Они посмотрели на сцену, с которой я как бы сделал знак располагаться им поудобнее, пока я ожидаю окончания сего действия с их стороны. Растерявшись окончательно, они кивнули и сели на места, что просто были рядом. Больше они ничего не искали, что вызвало аплодисменты зала, потому что публике понравился мой импровиз. И замечу, что зрители очень любят интерактив, выдаваемый актёром в зал на какую-то ситуацию: звонок ли мобильного телефона, меткий ли ответ на брошенную из зала реплику. На моём веку помню несколько подобных случаев, когда я, будучи в образе, входил в контакт с кем-то или чем-то конкретным в зале. Сам был свидетелем подобных случаев, придя на спектакль. Меня раздражает подобное поведение, но, как зритель, сделать замечание не могу. А вот артист со сцены может себе это позволить, но по настроению. И когда артист это делает, меня как зрителя, переполняет чувство удовлетворённости от осознания того, что в другой раз эти люди придут вовремя.
- Кстати, а сами зрителем любите быть?
- …Ну да… Мне нравится иногда прийти на спектакль и посмотреть его глазами человека, далёкого от театрального потусторонья. Это для меня стало некоей лакмусовой бумажкой в том плане, если я забываю, что сам занят в этой профессии. Меня захватывает действие и актёрская игра, и моё внимание не заостряется на каких-то технических моментах. Без этого, конечно, не обходится, но! Если меня всё завлекает, то это здорово! Я люблю ходить на такие спектакли. Правда, их, к сожалению, не так много. Сходу могу вспомнить «Посвящение Еве» в театре им. Вахтангова, «Пять вечеров» в московском «Современнике» в котором были заняты Гармаш и Симонова, показавшие великолепную игру. Однако такие впечатления, в основном, связаны с московскими постановками. Хотя не могу не отметить «Холстомера», привезённого тбилисским театром к нам.
- Скажите, откуда знающему «театральную кухню» человеку удобнее смотреть спектакль: из-за кулис или из зала?
- Из зала, безусловно! Из-за кулис ничего невозможно увидеть. Удовольствия нет никакого, там очень неудобно. Мы иногда стоим за кулисами в ожидании выхода, и при необходимости что-то увидеть из действия на сцене порой приходится бегать из первой кулисы к третьей, и наоборот. Это не наблюдение за фокусником, когда из-за кулис можно увидеть больше, чем будучи в партере. Как раз-таки театральные «секреты» надо смотреть из зала.
- Берёте ли на вооружение допущенные недочёты своих коллег при просмотре спектакля?
- У нас с коллегами выстроены взаимоотношения по принципу - у каждого собственные просчёты и недочёты. Если я увижу что-то из этой серии, то наверняка не допущу подобное. Я так думаю! В случае, если я осознаю эту промашку. Конечно, мы сложно себе представляем, как выглядим из зала, но, в принципе, у каждого артиста своё чувство ощущения себя со стороны. У кого-то может быть более развито, у кого-то менее, но оценка своих действий, которые «отражаются» из зала, есть у каждого, а потому и не допустишь промахов, совершённых коллегами. Да и если они, недочёты, и случаются, я всегда стою перед выбором: указывать ли на них? Всё по ситуации. Артист – существо очень обидчивое. Мы – люди тонкой душевной организации. И не все готовы воспринимать какую-то критику. Многое зависит и от профессионализма и нюансов характера. В этот момент надо понимать и знать, кому и что ты говоришь. Беря себя в пример, всегда готов обсудить замечания по роли и выстраиванию образа, при этом оставляю за собой право доказать свою точку зрения на трактовку характера персонажа. Опять-таки, нюанс в том, с кем вести диалог? С тем, кто действительно заинтересован в твоём росте – да. В случае, когда у человека задача просто испортить тебе настроение – зачем его слушать?
- Существует некий фильтр?
- Если есть умение и желание ограждать себя от необоснованного негатива, то да. Можно и так сказать… Я всегда иду на контакт. Хотя… Нет ничего хуже испортить настроение человеку, пришедшему к тебе испортить настроение и не сумевшему достичь задуманное, а оттого испортившему настроение себе самому. Бывали и такие случаи. Жизнь она не шёлковая. По натуре я человек весьма миролюбивый и толерантный, но не из тех, кто легко сдаётся. И готов к обсуждению любого вопроса, и несущего негативную окраску в том числе. Согласие обсуждать таковой уже «тормозит» на начальном этапе желание испортить настроение. А потом… Я за плюрализм мнений, и мы можем остаться каждый при своём, но при этом услышать друг друга. А не хлопать дверями и отправлять «в бухгалтерию». Приходится уметь выстраивать взаимоотношения с окружающими по принципу минимизации. И так в жизни есть вещи, которые «берут на себя эту почётную миссию». Особенно на бытовом уровне. Например, выброшенный на красивый газон мусор. Казалось бы, меня это не касается, а неприятно. Эстетически особенно. Но и здесь есть нюанс, многое зависит от эмоционального фона, в котором я пребываю на тот или иной момент. Но я стараюсь на жизнь смотреть философски. И во всяких жизненных ситуациях непременно найти что-то положительное и приятное. Плюсы есть, их лишь надо рассмотреть. Другое дело, насколько человек обладает способностью разглядеть в негативе положительные проблески. Я же считаю, что их искать непременно надо. Все болезни от нервов, от плохого настроения, от депрессии… Сам грешу порой подобным, и меня в эти моменты лучше не трогать. Но зато умею «сам себя приводить в порядок», настраиваясь на позитив, потому что так жить правильнее и легче. Жизнь, а я говорю об этой конкретной жизни, даётся один раз. И тратить её на какие-то бытовые мелочи (на самом деле) и предаваться печали?.. Каждый день, просыпаясь утром надо благодарить небеса, что нам подарен этот день, и за прожитый вчерашний. Что будет завтра, в действительности никто не знает.
Интервью журнала FUROR 2015 года.
Текст: Татьяна Иванаева
Фото: Александр Данилов
